Слепец, что потерял поводыря...
Слепец, что потерял поводыря,
Кружа в пути, вперёд вытягивая руки,
Убогости своей испытывая муки,
Блуждает в поиске.… Но видно всё же зря.
Дорога не видна, и тусклых глаз покой,
Не придаёт покоя для рассудка:
– Повинен в чём? Чья это злая шутка,
Лишила меня повести мирской…?
Ужели в минувшем был чрезмерно зряч,
А ныне в благость вверен ослепленью
И в данной темени нашёл своё прозренье…?
Иль всё же нет?! – издал бесслёзный плач.
– Наказан? Награжден?! – я сей дремотой,
Где явь, где сон, не в силах разобрать;
Возможно, всуе начал поминать,
Не понявши. Беспечною заботой
Проникнут разум. На излёте дня,
Изводит душу давняя кручина:
– Хоть на мгновенье малая лучина,
Явила б жизнь – весь истерзался я!
Виновен кто: злодей иль благодетель?
Но только ль благость он слепцу вручил?!
Тот множество дорог исколесил,
И много слышал. И лишь Бог свидетель
Как он хотел бы зреть, где побывал.
Но зримо только в царствии Аида,
Утихнет навсегда души обида,
Возможно, там он всё бы наверстал.
Возможно.… Только немощь в данном теле,
Утратой сил в закрытости глазниц,
Тем обострило слух. Но тело ниц,
Стремится пасть на то без всякой цели.
Ведь сложно под ногами осязать,
Не ведая, где буераки, где ухабы,
Куда вполне спокойно можно встать,
И где дорога гладко пролегает. Дабы,
Пройти её. Точней преодолеть,
Мирскую пропасть душ в распознаванье,
Что бесы роются в людском сознанье
И там уже давно раскинув сеть
Гнушаются над теми кто попался
Не ведая, как хрупок данный мир.
Он злобу с добротой в себе вскормил,
Не сортируя их. И что дождался?!
– То всякий расфасует для себя,
Ведь каждый дьявол в ангелы стремится!
И правда в рыла поменяет лица,
Вот только правда то у каждого своя!
В животном окружении всё иначе:
Коли слаб, то обречён поелику дожить
Он тем, что уготован быть
С отребьем он мирится и не плачет.
В слезах упокоение души,
Пожалуй легче воспринять, в душе бунтуя,
В звериной форме, кто-то «Аллилуйя…»,
Звериным языком пропеть спешит.
Вполне логично всё, и потому:
Могучее плечо стоит над хилым
И только смерть имеет в себе силы,
Хоть чем-либо противиться ему.
Вот, сей безокий жизненный избранник,
Плутает в темени, ждёт твёрдости руки,
Да вяжет лишь на память узелки,
Кому он ссуженный, кому вовеки данник.
В душе чернец, обличье нищеты,
Протянутой рукой он доказует,
Он жизнь свою не проживает всуе,
И потому с проблемами на «ты».
А жизнь своим неспешным чередом,
Всё так же глуха к милости просящим,
И оных с каждым годом стало вящим,
Но неизменно ниц склонившимся челом
Всё боле; и кто враг тебе, кто друг,
Кто встретится с ножом, а кто с лопатой,
Кто будет свят, кто будет виноватый;
Прозрел слепец – как слепы все вокруг!
… Устало опустившись на колена.
Усталости презрев небытиё.
И тело обретёт своё жильё, …
Но тронет ли рассудок перемена?!
И сколько по земле не колеси,
Всё мене в людях встретишь благородства,
Минутный фокус в образе юродства;
Не долг век блаженным на Руси!
P. S. Изнеможенный ж, одноглазый поводырь,
(ведь роль поводыря не сыгранная роль),
В попытке охватить земную ширь,
(а в царствии слепых, с одним, уже король),
В беспечности забот безденежьем соря,
Обхаживал дворы убогости своей,
(но в робе кто увидит короля?!),
Вот только в эпитафии: лишь мира, да елей.
Сборник: "Мешанина".
|
